В помощь психологам, коучам, эзотерикам, гуру и прочим нуждающимся.

Сознание, разум, личность, мышление, воображение, интеллект, коллективный интеллект, измененное состояние сознания.

Зачастую бывает так, что многочисленные особы, претендующие на звания духовных учителей, тренеров личностного роста либо просто искушенных эзотериков, при употреблении терминов «сознание, личность, разум, мышление и интеллект» путаются, недостаточно либо неверно понимают их смысл, часто противоречат сами себе либо несут откровенную чушь, что портит впечатление от философской беседы и делает невозможным дальнейший диалог.

Признаком хорошего тона может стать привычка не приступать к диалогу, не убедившись в идентичном со своим оппонентом понимании используемой терминологии. А именно в одинаковом трактовании важнейших терминов, употребляемых в диалоге, которые являются базовыми в сфере изучения разнообразных, научных и не совсем, аспектов психики человека, которые и делают человека человеком. Для того, чтобы разобрать, что же собственно такое – человек.

Попытка помочь в этом заинтересованному кругу читателей и послужила причиной данной статьи. Материал, изложенный здесь, сугубо научен и не содержит каких-либо других (эзотерических, альтернативных) взглядов на данную проблематику. 

Считаю, что тем он и ценнее, так как приведенные выкладки можно принять за относительную истину, базирующуюся на обобщении данных классической нейрофизиологии - многочисленных результатах научных экспериментов ученых разных континентов и эпох, собранных воедино в книге А. Невзорова «Происхождение личности и интеллекта человека».

Опираясь на эти знания, каждый может самостоятельно анализировать, синтезировать и развивать материал, опираясь как на собственный когнитивный аппарат, так и на коллективный интеллект в доступной ему части. :-)  Итак,

СОЗНАНИЕ.

Сознание любого живого существа, в том числе и человека, — это сумма всех его физиологических ощущений, выстраивающая для него реальную картину мира и способность принять ту информацию об окружающей реальности, которая обеспечит выживание.

Все виды живых существ, прошедшие естественный отбор, наделены сознанием. Оно является неизбежным следствием наличия физиологии и центральной нервной системы (ЦНС), и присуще всем существам без исключения.

Для генерации простого сознания годится практически любая, даже самая незатейливая центральная нервная система. Сложность сознания зависит только от степени сложности физиологии и ЦНС живого существа.

При всей своей «животной» простоте именно сознание является фундаментальным, базовым явлением, на котором отчасти строится разум, а при создании особых условий — мышление и интеллект. 

Достаточно, под величественной башней разума, мышления и интеллекта, чуть-чуть пошатать «простое животное» сознание, чтобы вся надстройка обрушилась, а блистательные эталоны мышления и интеллекта превратились бы в кашу, не имеющую ни смысла, ни цены.

РАЗУМ.

Проявление разума - это умение оценить реальность и приспособиться к ней. Это базовый элемент оценки реальности, который является врожденным и обязательным свойством мозга любого млекопитающего, а возможно, и «просто» позвоночного.

Понятие «разум», несмотря на всю его кажущуюся расплывчатость, строго нейрофизиологично и эволюционно. Оно привязано как к истории самого субстрата мозга (головного и спинного), так и к эволюционному усложнению физиологии организма.

А кому, собственно (в границах любого организма), «принадлежат» все эти ощущения, знания, агрессии и другие инструменты приспособления к реальности и влияния на нее, включая и простейший «базовый» разум? Кто «хозяин» и «пользователь» всего этого? «Кто» эта «точка» организма, концентрирующая в себе часть эффекта могучей электрохимии мозга и использующая ее как руководство к внешнему поведению? И не является ли эта «точка» просто химерой академической нейрофизиологии?

Здесь мы вплотную подходим к понятию биологической индивидуальности, или личности.

ЛИЧНОСТЬ.*

*В данном исследовании рассматривается исключительно биологический аспект личности, в упрощенном варианте, ввиду исключительной сложности вопроса о структуре личности.

Личность – это процесс непрерывной, отчетливой самоидентификации живого существа, обеспечивающий ему постоянное понимание всех особенностей и возможностей, присущих именно этому конкретному существу.
Это, прежде всего, перманентное «осознание» собственного возраста, вида, пола, привычек, отряда, рациона, размеров, класса, физической формы, набора рефлексов и инстинктов, врожденного поведения и т.д. 

Все эти «осознания» автоматически упаковываются в постоянно действующую модель поведения, которая единственная и годится для выживания и размножения данного существа. 

Личность отграничена от сознания. Функции этих свойств различны. Сознание создает организму представление о среде, «личность» диктует организму в этой среде стилистику биологического (или искусственного) поведения. Зависимость этих двух качеств друг от друга, вероятно, является, всецелой и абсолютной.

Это сверхважное и, без сомнения, строго индивидуальное качество явно не нуждается в помощи интеллекта и мышления.

Оно полностью, как и сознание, независимо от них, так как присуще всем без исключения живым существам, вне зависимости от их принадлежности к «мыслящим» или «немыслящим». 
Его первое, главное и самое заметное в каждом живом существе проявление — правовая агрессия, или же агрессия самозаявления, которая, по сути, есть выражаемая самыми разными способами декларация «намерения жить».

Каждое живое существо в мире, от слонов до бактерий, наделено точным биологическим знанием — кто оно, т.е. некой «личностью». 

Можно поспорить с правомочностью применения этого термина к триллионам организмов, часть из которых менее всего ассоциируется с понятием «личность» в любом смысле этого слова; но сам факт существования жизни, основанный на сверхточных внутривидовых и межвидовых взаимодействиях, является лучшим подтверждением того, что мозг, ЦНС или даже архипростейшая НС каждого существа — генерирует эту самоидентификацию каждого существа во всей полноте и немыслимой безошибочности. 

Нет никаких оснований предполагать, что, к примеру, «личность» летучей мыши имеет иное происхождение или иную природу, чем «личность» Эйнштейна. 

Доказательством этого лишь на первый взгляд парадоксального утверждения является тот факт, что обычная летучая мышь нуждается в предельно точной, строго индивидуальной самоидентификации отнюдь не меньше, чем самый гениальный физик-теоретик. Даже, возможно, и больше, чем он.

Почти любой человек существует в системах внутривидовых игр, основанных прежде всего на различии участвующих в них особей. 

Для облегчения этих различий служат личные и родовые имена, метрики, расы, язык, письменность, титулы, мышление, научные степени, религии и другая внешняя атрибутика, декорирующая «личность» и создающая прочную, постоянную и многообразную систему напоминаний о ее особенностях как другим людям, так и ее «обладателю».

Это в большей степени касается вторичной «социальной личности», чем «личности биологической», но косвенно поддерживает и последнюю. Тут необходимо понимать, что никакого принципиального разделения этих двух личностей не существует. Социальная личность — это лишь причудливые «отростки» личности биологической, ее реакция на усложнение среды, не более. Раздражения этих отростков, совершаемые «колебанием» любого атрибута из богатого списка, приведенного выше, безусловно, передаются и первичной, биологической личности.

Летучая мышь, лишенная большей части этих вспомогательных средств, предоставлена лишь сама себе, т.е. возможностям своего небольшого мозга и достаточно скромному набору аксессуаров своей социальной личности. 

Естественно, у любой летучей мыши тоже есть некая «социальная личность», т.к. у нее существуют взаимоотношения с другими особями своего вида, но по «богатству» поведенческого и иного декора она не идет, разумеется, ни в какое сравнение с подобным качеством человека и других крупных животных.

Следует заметить, что даже значительные деформации «отростков», т.е. социальной личности, могут и не привести к фатальным последствиям для ее «обладателя».

Но вот мельчайшие, ничтожнейшие сбои в системе «биологической личности» сразу хоронят и социальную личность, и, чаще всего, само существо, в котором произошел этот нейрофизиологический «сбой».

Поясняю.
(Лучше это пояснение, все же, сделать на примере мыши, а не Эйнштейна, а уж «пересчет» на физика каждый может сделать сам.)

Предположим, в результате некоего нейрофизиологического «сбоя» отключается генерация «биологической личности», и наша мышь теряет способность к самоидентификации, т.е. перестает себя «воспринимать» как летучую мышь. 

У нее ломается ее строго индивидуальная модель поведения, основанная на том, что она — летучая мышь, более того, летучая мышь, имеющая строго определенные половые, возрастные, размерные и пр. параметры. 

Существо теряет связь с самим собой, перестает оценивать свои возможности, осознавать опасности. Некие рефлексы хаотично вырабатываются, но это уже не рефлексы летучей мыши. 

Утрачивается безошибочность в выборе пищи, полового партнера, размеров укрытия, траектории и высоты полета, в оценке собственных возможностей при контакте с хищником и т.д. Результат, я полагаю, понятен – гибель, незамедлительная и неотвратимая. Для этого вполне достаточно самых ничтожных изменений «биологической личности». (Утрата «осознания» возрастных, половых, размерных, пищевых или иных любых параметров.)

Только у совсем поздних людей, в течение ничтожно короткого отрезка времени (лишь с XVIII столетия), разрушение биологической личности не приводило к быстрой смерти. 

Их выживаемость была обеспечена той ценностью, которую они представляли, как объект научного наблюдения и развлечений публики, охотно экскурсировавшей по «балаганам» ради созерцания пикантных сцен из «жизни сумасшедших». 

На самом деле, реальные функции личности значительно объемнее и шире, чем простое «самосознание». «Личность» — это функция столь древняя, всевластная, глобальная и первоочередная, что все происходящее в головном мозге свершается для нее и во имя нее, а она использует структуры мозга как инструменты, чтобы определять судьбу организма и его роль.

«Личность» - это и есть настоящий «пилот» «аватара», каковым является любое живое существо.

Глубокая архаичность «личности», ее возраст, насчитывающий как минимум 500 миллионов лет, сегодня порождает отнюдь не носоглоточный рев и щелканье челюстями, а удивительную точность адаптации, адекватность предложенным условиям среды и правилам всевозможных межличностных или социальных игр. 

Но эти «игры» «живут» только в очень узком диапазоне особых искусственных обстоятельств, а при их разрушении или повреждении — изменяются, нарушаются или вообще аннулируются.

Важным фактором является и постоянная потребность всякой «личности» в нарушении правил этих игр. Потребность обусловлена перманентным противоречием правил и агрессий, но это отдельный разговор, опять-таки находящийся вне темы данного исследования.

При этом следует особо отметить абсолютную равнозначность личностей всех живых существ на нашей планете на всем протяжении эволюции. Равнозначность, с которой «личность» на протяжении этих 500 миллионов лет моделирует любое адекватное поведение, без различий его отношения к «добру» или «злу», тем самым категорично выводя эти категории за пределы хоть сколько-нибудь существенных факторов развития жизни.

Было бы нелогично предположить, что сама сущность биологической «личности» могла претерпеть какие-либо серьезные изменения со времен палеозоя, когда началось отчетливое и массовое оформление организмов в «сложноповеденческие» виды; когда все существенные факторы уже «вложились» в ее формирование и, по всей вероятности, его завершили.

Нумизматические коллекции, олицетворяющие иллюзорное представление о «многообразии» монет, об их принципиальных, роковых отличиях друг от друга — это грубоватая, но вполне допустимая аналогия с нашим представлением о «многообразии» животных форм на Земле.

Так, лимбические системы, шерсть, барорецепторы, реснички, пасти, жабры, трахеи, клыки, кисти рук, артерии, ласты, ферментативные реакции, чешуя, евстахиевы трубы, цветовое зрение, капилляры, крылья, тестикулы, черпаловидные хрящи и так далее, являющиеся зримыми отличиями весьма схожих образований из одноприродного и тождественного клеточного сырья, вполне можно уподобить многообразию гербов, профилей, потертостей или четкостей на монетках, которые, по сути своей, остаются все теми же кругляшами или квадратиками из металла, вне зависимости от того, что и в каком столетии на них отчеканено, отлито или нацарапано.

Личность – первопричина существования организма, его «воля жить», главный «пользователь» мозга, «пилот» наших тел. Ради нее, собственно, и вертится карусель под названием «жизнь на Земле».

Подведем итог в данной теме. Очевидно, что без интегрирующей, дирижирующей и стимулирующей силы той функции, которую мы называем «личностью» или «биологической индивидуальностью», вся деятельность мозга становится столь же бессмысленна, сколь и диффузна: мозг разваливается на сотню больших и малых нейрональных групп, лишенных не только управления или стимула, но, вероятно, и всякой нужности. 

МЫШЛЕНИЕ.

Можно провести отчетливую демаркационную линию меж «разумом» и «мышлением». «Мышление» не есть автоматическое следствие наличия «разума». Мышление — прекрасный инструмент разума, но этот инструмент надо еще изготовить.

Мышление – это «внутренняя речь», то есть искусственный процесс, находящийся в зависимости от множества культурологических, исторических, этнографических и пр. обстоятельств.

Процесс «внутренней речи» становится возможным лишь при условии закрепленной и общепринятой номинированности большинства вещей и явлений, т.е. наличия речевого языка. 

Речевой язык, который, по сути, является фонетической картотекой вещей, имен, лиц, предметов, чувств, событий и т.д., позволяет (в известной степени) обозначить многообразие мира, придав каждой его детали, особенности или явлению звуковое символическое обозначение.

Посмотрим с точки зрения животного на «происходящий» перед его глазами безымянный мир, на ежесекундную реальность сознания, которую нет возможности эффективно использовать, ибо отсутствует ее удобный классификатор. Потребность в этом классификаторе и породила сперва звуковую речь, а затем и внутреннюю речь (мышление). Это был не простой, но, единственный путь сделать информационную базу собственного сознания главным инструментом своего же выживания и размножения.

Только с появлением номинаций появилась возможность широко пользоваться собственным сознанием, т.е. легко «зацепиться» за старые впечатления и их использовать.

Как мы теперь знаем, система номинаций (речь) является символизацией существ, свойств, явлений, предметов, действий или связей меж всеми этими позициями, т.е. вербальным дубликатом реальности. Зависимость же организма от реальности (среды) абсолютна еще с протерозоя.
Внутренняя речь человека, создавая дубликат среды (реальности), не только не отменила ее драматизма, ее заманчивости или иных свойств, но еще и усугубила их.

Нет никаких сомнений в том, что сравнительно с другими животными прогностизм мыслящих людей стал драматичнее и изощреннее. 

Благодаря системе номинаций и знаний прогнозы стали значительно точнее, следовательно, пессимистичнее. (Пришло понимание реального количества опасностей и их фатальности.)

А теперь временно перейдем на язык приблизительных понятий, чтобы на простых примерах кратко обозначить причины обострения прогностической функции мозга человека в эпоху формирования интеллекта. (Ее реальную продуктивность мы рассмотрим чуть позже.) 

I. Узнавание жизни обрекло человека на такое знание смерти, которое было недоступно никакому другому животному; теперь образ смерти стал растворен практически во всяком событии, явлении или вещи. Этот образ превратился в «вечного спутника», в хитрого, жестокого, злонамеренного и неумолимого преследователя, а жизнь человека — в ускользание от него. 

II. Религии спровоцировали человека и на постоянное драматическое прогнозирование того, как его действия и желания оцениваются опасными сверхъестественными существами, во власти которых он находится.

III. Имущественные, половые, хищнические, межсамцовые, территориальные, иерархические агрессии, естественно, стали стержнем и содержанием всех социальных игр человека. Впрочем, сама по себе сила агрессий не гарантировала успешность в этих играх, и тогда поиск преимуществ развил т.н. лживость; свойство тем более эффективное, чем лучше были спрогнозированы его последствия.

IV. Столь же существенным для развития прогностизма оказался и труд, с необходимостью «пошагового» предвидения всех его промежуточных и конечного результатов. Также можно предположить, что труд был особым, «обоюдоострым» фактором. Он спровоцировал как простое (трудовое) прогнозирование, так и сложное (социальное), порожденное желанием освободиться от труда в целом или от наиболее тягостных его вариаций.

ВООБРАЖЕНИЕ.

Самым известным из прямых следствий прогностизма стало т.н. воображение, возможно, обязанное своим развитием в первую очередь мастурбационным практикам, унаследованным человеком от части предковой цепочки. Тонкая моторика его рук, поддержанная прогностическими потенциалами мозга и начатками «воображения», предложила человеку множество острейших ощущений, не требовавших от него (в отличие от реальных половых связей) ни социальной состоятельности, ни исполнения матримониальных ритуалов, ни материальных или временных затрат, ни применения насилия, ни даже зримого возбудителя. 

Эти практики развивали «воображение», а оно становилось важнейшей частью мышления.

Впрочем, было бы несправедливо сводить развивающий воображение «мастурбационный эффект» исключительно к сексуальным стремлениям и переживаниям.

Возможна и более широкая трактовка этого термина. Неосуществимые в реальности статусные и имущественные вожделения, становившиеся все сильнее по мере развития материальной культуры и общественных отношений, тоже можно отчасти классифицировать как мастурбацию или явления, близкие к ней по принципу. (Позже они получат наименование «мечты», «грезы» и т.д.)

Дело в том, что символы реальности (слова) и ее номинированные образы обладают почти такой же раздражающей силой, как и сама реальность, но совершенно не зависят от ее диктата, обусловленного биогенезом, законами физики и т.д. 

С изобретением языка вся неизмеримость мира, закодированная в символы, «перенеслась» в маленькое пространство мозгового черепа, где оказалась всецело во власти т. н. мышления человека. 

Свободное и ничем не ограниченное манипулирование этими символами, создание из них произвольных конструкций оказалось, порой, еще более сильным раздражителем, чем сама реальность.

Как мы уже отметили, все постепенно развившие прогностию факторы: страх смерти, ложь, труд, мастурбации, религии, агрессии относятся к области приблизительных понятий и не содержат в себе никакого нейрофизиологического смысла. 

В переводе же на понятный нам язык мы должны их отмаркировать как примерно равносильные, множественные, сменяющие друг друга или даже соседствующие раздражители, которые за счет богатства и аккордности вызываемых ими рефлексов способны мобилизовать нервную систему, обеспечивая ее непрерывный тонус.

При этом мы должны помнить, что вербальный символ или «фрагмент сознания» (зрительный образ) имеет почти такой же возбуждающий потенциал, как и реальное явление.

Каждая номинация (слово), каждый символ реальности, является «многообъемлющим», сверхсильным раздражителем.

Мышление, будучи комбинированием сотен и тысяч номинаций, т.е. сплетением-расплетением тысяч раздражителей, по сути, является для древних и новых структур мозга постоянным провокатором миллиарда синаптических, неироэндокринных и структурных процессов, поддерживающих часть мозга в состоянии возбуждения.

Здесь мы приходим к еще одному очень важному выводу.

ИСТОРИЯ И СМЫСЛ СУЩЕСТВОВАНИЯ МОЗГА — ЭТО В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ ПОИСК И НАХОЖДЕНИЕ РАЗДРАЖИТЕЛЕЙ.

ИНТЕЛЛЕКТ.

Интеллект — это прежде всего объем систематизированных и точно номинированных понятий, меж которыми установлены миллиарды ассоциативных связей. Т.е. это информация и свобода распоряжения ею.

Нигде и никаким другим образом, кроме обеспеченных всем необходимым нейронов коры головного мозга, эта информация не находится и не может располагаться. Она копится всю биологическую жизнь человека и, соответственно, умирает вместе с ее физическим носителем, так как ее существование неразрывно связано с физиологическими процессами всех структур головного мозга. И биологически «передаваться» она могла бы только вместе с теми миллиардами нейронов, в которых заключена, что физиологически неосуществимо.

Интеллект — это продукт, а не свойство организма, и даже не физиологическое качество. Более того, интеллект смертен. Он погибает вместе с нейронами коры через 6-8 минут после наступления «биоэлектрического молчания» головного мозга, т.е. его биологической смерти. А уже через шестнадцать минут «обитавшие» в миллиардах нейронов коры головного мозга образы Ричарда III, Онегина, Леонида, звуки вагнеровских опер, лица жен и детей, графика формул Эйнштейна — превращаются в холодеющую слизь. И в этой слизи начинаются нормальные процессы разложения, уже без следа стирающие образы и звуки, когда-то населявшие этот мозг. Удивительно, но тут и генетика вынуждена отставить характерную для нее многозначительность, жонгляцию открытиями-однодневками и честно признать, что «вы наследуете не интеллект, а способность развить свой мозг до определенного уровня при благоприятных условиях» (Ridley M. Genome, 2008).

Да, для того чтобы иметь «хороший мозг», необходимо получить его хороший проект. Этим проектом, собственно, и является шестая хромосома генома. Но это лишь проектная документация, «инструкция по сборке», не более. Документация, которая будет пытаться диктовать анатомическое и физиологическое построение данного органа, возможно, предопределит его анатомическую нормальность или аномалию, но она не имеет никакого отношения к интеллекту.

Поясню, можно взять сколь угодно длинную династию философов, ученых или писателей. Озаботиться тем, чтобы на протяжении любого (сколь угодно долгого) количества лет данная династия могла получать все виды практических знаний, изучать и познавать все типы наук, искусств и важнейшие языки мира. В конце этой династической цепочки можно разместить новорожденного младенца, имеющего в качестве отца, матери, дедов, прадедов и прапрадедов только представителей этой интеллектуальной династии. И... поместить этого малыша в «джунгли», лишив его всякой возможности получить даже самое примитивное образование и воспитание, т.е. лишив его общества тех людей, которые являются носителями коллективного интеллекта.

Это существо не будет знать не только ни одного из человеческих языков, оно не будет знать ни собственного имени, ни единой буквы алфавита, оно не будет подозревать о существовании Будды или Чайковского, мобильных телефонов или Фермопильской битвы, оно будет иметь все повадки и манеры обычного животного. 

Возможно, если это существо выживет, оно рано или поздно возьмет камень и ударами другого камня попробует приладить его к своей руке. Данное существо, по сути, вернется в палеолит, несмотря на то, что никаких анатомических преобразований мозга «обратно» не произошло, а геном во всех его вариациях и со всеми мутациями был добросовестно передан и унаследован.

Если бы интеллект был бы передающимся, закрепляющимся, наследуемым качеством, то все мы были бы лишены необходимости учить алфавит. Мы знали бы очень многие языки, с рождения умели бы писать и читать и хранили бы в памяти все подробности жизни (включая самые секретные и интимные) по крайней мере двухсот поколений, и все те знания, которыми располагала породившая нас династическая цепочка. 

Т. е. достаточно было бы иметь бабушку-астрофизика, чтобы обладать глубокими познаниями в данной науке. Или прапрапрадеда — парасхита, чтобы владеть ремеслом древнеегипетской мумификации. А с учетом того, что вышеупомянутые двести поколений (если считать с Месопотамии) мигрировали, странствовали, расселялись по миру, то передаваемость «интеллекта» гарантировала бы нам и знание практически всех языков мира, и секреты древних ремесел.

Наследование интеллекта обеспечило бы человека верой во всех богов, что были почитаемы в его династической цепочке от Озириса, Аримана, Митры, Тора, Иеговы-Иисуса, Велеса, Зевса и т.д.
Более того, это было бы очень любопытным наслоением одного культа на другой, и все бы они неизбежно соседствовали в наследованном интеллекте вне зависимости от желания или убеждений последнего носителя этого интеллекта.

Но этого нет. 

Вырванный из социального контекста человеческий младенец, лишенный доступа к коллективному интеллекту, с рекордной скоростью возвращается в дикарское состояние. Т. е. сакрализованная «традиция развития» легко может быть прервана и разрушена под воздействием неких внешних, далеко не чрезвычайных обстоятельств: всего лишь возвращением человека в его естественную среду обитания, на его незавидное место в природной иерархии.

Мы видим, что навыки мышления и интеллект — это РАЗОВОЕ, искусственное явление. В каждом новом человеке, появившемся на свет, они должны быть созданы заново, с абсолютно чистого листа. Такое создание может быть успешным, а может и не быть таковым. 

Любопытно, что несмотря на то, что в мышлении есть вроде бы некая потребность, оно не закрепляется, не становится наследуемым качеством, частью человеческой сущности. 

Это неудивительно, так как не существует никакого физиологического способа его передачи по наследству, от особи к особи.

КОЛЛЕКТИВНЫЙ ИНТЕЛЛЕКТ.

«Чтобы выжить, это существо должно было сотворить себе "вторую природу" — искусственно разработанный, адаптированный, дополнительный мир» (Herder J. G.).

В обычной для себя среде, в этом «дополнительном мире» (человеческом обществе) каждый вновь рожденный младенец требует значительных многолетних усилий по его обучению самым элементарным знаниям и умениям, которое по сути своей есть обучение пользования тем самым коллективным интеллектом. Личного опыта, личных возможностей разума каждого отдельно взятого человека не хватит на изобретение даже четвертинки одной буквы алфавита.

На данный момент мы все поразительно «вторичны», мы не имеем в области интеллекта практически ничего «своего», какие бы заблуждения не царствовали по этому поводу. Мы все пользуемся только компонентами коллективного интеллекта, которыми манипулируем с большим или меньшим мастерством, искренне считая это собственной интеллектуальной жизнью.
Безусловно, мы можем привнести в этот коллективный интеллект некую ранее неизвестную ему комбинацию, но созданную из уже известных понятий, слов или открытий. 

Если эта комбинация будет закреплена на искусственном носителе и будет оценена как значимая, она, возможно, войдет в состав коллективного интеллекта и сама уже станет материалом для следующих комбинаций. 

Если не будет закреплена, то вне зависимости от значимости сгниет вместе с полушариями головного мозга ее изобретателя и останется неизвестной. (Изустная, лекционная или иная передача тоже возможна, но она гарантирует определенные искажения.)

ИЗМЕНЕННОЕ СОСТОЯНИЕ СОЗНАНИЯ (ИСС).

Изменение сознания требует определенной подготовки «изменяющих сознание» средств и условий. 

Существует классический реестр таких средств. Он неполон и слишком зациклен на религиозно-трансовых методах воздействия на сознание, так как уводит тему ИСС в область лишь примитивных религиозных культов, хотя вообще все культово-обрядовые процедуры не имеют никакой иной цели, кроме достижения ИСС.

Я приведу реестр изменяющих сознание средств в его в расширенном варианте, нисходя по силе воздействия:

• Алкоголь, галлюциногены или наркотики иного принципа действия, природного или медикаментозного происхождения;

• Болевая стимуляция, т.e. самоистязание или истязание ритуальное, практикуемое при различных «посвящениях»; 

• температурная стимуляция — холодом и жарой (окунания в прорубь или перегрев в потельнях любого типа); 

• акустическая стимуляция (барабанным боем или иными ритмизованными звуками, монотонным или скоростным пением); 

• двигательная стимуляция (ритуальные танцы и бег); 

• лишение сна; 

• гипервентиляция легких;

• музыка;

• запаховые воздействия;

• любые сильнодействующие вкусовые и зрительные раздражители, специфические виды еды;

• смех, плач, секс, экстатирующие речетативы, культовые церемонии, молитвы;

• скоростные и высотные аттракционы и т.п.

Разумеется, по степени силы воздействия на сознание смеху далеко до галлюциногенных грибов, но дело не в мощи эффекта, а в принципе.

Помимо того, что практики ИСС показывают хрупкость сознания, мы видим и абсолютную, рабскую зависимость сознания от физиологии. 

Причем не только от органов восприятия, не только от зрения, слуха, обоняния, осязания, но практически и от всех физиологических систем организма, которые на первый взгляд не имеют вообще никакого отношения к фиксации внешней реальности и трансляции ее признаков к проекционным центрам мозга.

Нечувствительное, никак внешне не выраженное легкое изменение состава крови, наступающее вследствие съедения маленького галлюциногенного гриба Gymnopilus, способно категорически изменить картину мира вокруг, населить его нереальными видениями, сместить все координаты, «перекрасить листву на деревьях» и заставить «ухмыляться камни».

Продолжительный, быстрый, вводящий в «транс» шаманский танец лишает видимые предметы истинных масштабов, нарушает ориентацию, фантазийно сужая или расширяя реальное пространство, создает темнотные или световые иллюзии разной степени продолжительности, эффекты «второго, третьего неба» и пролетов «сквозь них».

Заметьте, и в первом, и во втором случаях глаза как внешние органы зрения работают в обычном режиме, бесстрастно поставляя мозгу по зрительному нерву эскиз вполне реалистической, «штатной» картинки действительности. (Я специально взял оба примера, когда методы вхождения в ИСС не влияют ни на физиологию глаза, ни на физиологию глазного нерва). 

Но искажения этой действительности в сознании могут принимать невероятные, чудовищные формы. Эта иллюзия спровоцирует и стиль поведения, уместный только в этом фантазийном мире.

Понятно, что все физиологические метаморфозы в результате замыкаются на головной мозг (проникая через гематоэнцефалический барьер в ликвор или создавая дефицит крови в синусах твердой мозговой оболочки), и уже в самом мозге, собственно, и происходят изменения сознания. 

Но эти изменения приходят именно через воздействие на физиологию, а не каким-то волшебным путем прямо в мозг. А состояние мозга в данном случае является (отчасти) констатацией физиологической проблемы и реакцией на нее.

Как мы уже знаем, эти изменения не однотипны. Более того, они многовариантны. Даже галлюцинаторные ряды существенно разнятся в зависимости от методов воздействия на «чистую» физиологию.
Я уж не говорю об известных эффектах «убегающей земли», «многоэтажного неба», «полетов», «наблюдения за собственным телом со стороны» и т.д. Для создания каждого из этих эффектов существует свой отдельный способ.

Примечательным является и то, что не только искажение, но и «вычитание» тех или иных физиологических функций неминуемо влечет за собой значительное ИСС (глухота, долгая полная неподвижность, бессонница и т.д.)

Еще раз повторим, что сознание любого живого существа, в том числе и человека, — это сумма всех его физиологических ощущений, выстраивающая для него реальную картину мира.

И эту картину мира можно изменить, изменяя простые физиологические ощущения.

Причем, существует возможность как полного, так и выборочного искажения «картины сознания». Все зависит лишь от силы и способа воздействия на физиологию.

При всей своей «животной» простоте именно сознание является фундаментальным, базовым явлением, на котором отчасти строится разум, а при создании особых условий — мышление и интеллект.

Достаточно, под величественной башней разума, мышления и интеллекта, чуть-чуть пошатать «простое животное» сознание, чтобы вся надстройка обрушилась, а блистательные эталоны мышления и интеллекта превратились бы в кашу, не имеющую ни смысла, ни цены.